Эстонская Православная Церковь
Московского Патриархата

Воспоминания современников об архиепископе Нарвском и Изборском Павле (Дмитровском)

Из воспоминаний протопресвитера Александра Киселева (1909-2001):

Владыка Павел был совершенно исключительный и священник, и архиерей. По своему внутреннему складу, по внутренней жизни, по такту он всегда был на высоте. Церемоний он не любил, всегда был обращен к существу дела. После того, как его в 1937 году хиротонисали, в Нарве произошел один случай. В ближайшее воскресенье, когда он в первый раз должен был служить архиереем в соборе, духовенство встречало его у входа. Ждали долго, его все нет и нет. Вдруг к нам подходит посланец из алтаря и говорит, что Владыка уже давно в храме и спрашивает: «Чего стоите? Начинать пора!»
Из его личной жизни мне вспоминается один штрих. Все священники ходили в рясах и подрясниках. Он же иногда в штатском платье -за город и ходил в одиночестве по полям. Он очень чтил память своей рано скончавшейся матушки. Эти прогулки были отдушиной в его жизни, где он оставался один с Богом. Далеко не каждый из нас священников мог переносить такую постоянную тоску в глубокой форме.
Владыка Павел был очень внимателен к людям, но держался с достоинством: не сват — не брат. Когда решался вопрос о моем переводе в Таллинскую епархию (Коппельская церковь), то имел место такой случай. Позднее мне рассказали, что накануне моего перевода туда приезжал какой-то батюшка и внимательно осмотрел церковный дом снаружи и изнутри. Это был епископ Павел. Его интересовало, в каких условиях придется жить его священнику о. Александру.

Из воспоминаний митрополита Таллиннского и всея Эстонии Корнилия (Якобса, 1924-2018):

Владыка Павел в тяжелое военное время, в годы немецкой оккупации, не испугавшись угрозы репрессий, сохранил верность Матери-Церкви, Московской Патриархии. Жил он очень скромно, помогал нуждающимся. Он не терпел излишеств. В моей памяти Владыка оставался очевидным нестяжателем.
Всякая встреча с ним была очень назидательной и в то же время сердечной. Проповедовал Архиепископ Павел очень горячо, умно, интересно. Проповеди его были глубокие по смыслу и доходчивые. Я уверен, что Владыка Павел был человеком особенным. Он обладал некоторыми чертами подвижника. Его все любили, а он особенно любил детей. Вначале я был у Владыки иподиаконом, а в августе 1945 года Владыка рукоположил меня в диаконы.

Из воспоминаний Александры Марцишевской «Уроки о. Павла»:

Революция и гражданская война рассеяли многих русских по всему миру. Наша многодетная семья – у мамы с папой было девять детей – оказалась в Нарве. Хорошо помню тридцатые годы, когда я училась в эмигрантской гимназии. В этом городе преобладал русский дух. Когда мои сестры оказались за границей, на Западе, они присылали нам письма, в которых говорили, что молятся за нашу Русь, за нашу Россию, за возвращение туда.
Хорошо помню, как отец Павел проводил в нашей русской гимназии уроки Закона Божьего. (Он тогда был законоучителем в гимназии и священником в Спасо-Преображенском соборе). Входил в класс, все вставали, дежурный по классу читал молитву. Он часто ходил на собрания сектантов, доказывая их ересь и правоту православия. Гимназисты обращались к нему со своей бедой, за помощью, поддержкой. И он всегда помогал нуждающимся. Была такая семья Богомоловых. Дети из этой семьи не могли поступить в гимназию из-за отсутствия у их родителей средств. Отец Павел платил за них, за проживание детей в интернате. Много можно рассказать о его доброте.
Когда его решили рукоположить во епископы, мы плакали: нам, гимназистам, было радостно, но и в то же время грустно, ведь он уже не будет нашим учителем. В тот день, 3 октября 1937 года, когда была совершена хиротония, я шла по улице и рыдала, потому, что мне не достался пропуск в Спасо-Преображенский собор, где отца Павла возводили в сан Епископа Нарвского. И вдруг встречаю священника отца Александра Мянника, который был в Йыхви настоятелем и который когда-то крестил меня и нашу семью. Я ему рассказала о своем горе. Он выслушал, успокоил меня и провел в собор.
Мне на всю жизнь запал в память этот день. Служба была торжественная, духовенства было много, хор пел прекрасно. На хиротонию приезжал Митрополит Александр Паулус из Таллина.
До прихода советской власти в Эстонии все священники преподавали в гимназиях Закон Божий. После того, как отец Павел стал Епископом Нарвским, законоучителем в нашей гимназии был священник отец Ростислав Лозинский, в других школах — священник отец Александр Киселев, который участвовал в Русском студенческом христианском движении (РСХД).
Мы чтим память Владыки Павла. На средства, собранные бывшими учениками-эмигрантами, ему был сооружен памятник на Александро-Невском кладбище в Таллине. Каждый год в день его кончины, первого февраля, мы собираемся к месту упокоения Владыки. Все, что связано с его именем, нам дорого.

Из книги «Православие в Эстонии» Патриарха Московского и всея Руси Алексия II:

«На протяжении 12 лет преосвященный духовно руководил пастырями и всеми чадами своей епархии, отдавая служению все силы. До конца дней своих твердо хранил верность Матери-Церкви, будучи поистине бескомпромиссным в истине».
«… Владыка Павел добился согласия немецкой администрации на духовное окормление заключенных и помощь им продуктами питания и одеждой. Он в полном смысле посвятил себя служению милосердия, побуждал к этому своих клириков и призывал паству, чем возможно, помогать своим страдающим братьям и сестрам».
«Владыка Павел с присущим ему сознанием глубокой ответственности и архипастырского долга делал все возможное, чтобы упорядочить жизнь Православной Церкви в специфических условиях Советского государства.
«На протяжении всей жизни я сохраняю в сердце светлый образ покойного Владыки, оказавшего большое влияние на мое духовное формирование и решение посвятить свою жизнь служению Церкви Христовой».

Из воспоминаний Раисы Рацевич «Страдать, так вместе с русским народом»

Владыка Павел (Дмитровский) был широкого кругозора, не чуждался общественной жизни города. Являлся духовным руководителем Русского студенческого христианского движения (РСХД). Будучи ребенком и до замужества, я часто с ним встречалась, так как жили мы в одной церковной ограде. Отец мой был церковным сторожем Нарвского Преображенского Собора.
Как-то в Русском клубе состоялся диспут с участием о. Павла и духовного руководителя сектантов, который в этом споре в присутствии многих собравшихся потерпел поражение. К более раннему периоду проживания о. Павла в Нарве относится время, когда он отстаивал старый церковный стиль, а государство перешло на новый. Поскольку о. Павел не подчинялся новому распоряжению, то он на некоторое время был отправлен в ссылку — не то в Кохтла-Ярве, не то в Кивиыли. Но вскоре его вернули в Нарву.
Однажды я пришла в его дом. Скромная обстановка, но столько книг. Стол и стул завалены, на полу — половина комнаты была занята книгами. Он всю жизнь серьезно занимался, надо было готовить проповеди, вести занятия в РСХД. Он был очень эрудирован, проповедник замечательный, говорил сильно, ярко, его слова доходили до глубины души молящихся. Народ его любил и ласково называл «беленький батюшка». Он был не стар, но сед. Говорили, что поседел он сразу после смерти жены, которую очень любил и рано ее потерял.
Жил он один, трудно ему было. Утром богослужения, а затем преподавательская работа, часто требы. Был он беден и содержать прислугу ему было не по карману, тем не менее давал  поручение купить буханку хлеба и отнести ее одной многодетной семье, где отец-вдовец растил четырех мальчиков. Я с удовольствием выполняла это поручение.
Владыка был глубоко православным, русским человеком, любил Россию и переживал все то страшное, что происходило там. Газеты Запада прекрасно освещали все, что там творилось, с возмущением реагировали на принятие Советского Союза в Лигу Наций. В проповеди, которую я слышала, он говорил: «Как могли принять Советский Союз в это сообщество, когда власть страны утопила в крови невинных людей?».
В 1940 году, когда в Нарву вошла Советская Армия, а следом за ней — войска НКВД, и в городе начались сплошные аресты, я зашла к Владыке, с ужасом жалуясь на то, что творилось. А он сказал: «Слава Богу, теперь страдать, так вместе с русским народом».
В 1941, или в 1942 году, точно не помню, в Нарве появились русские военнопленные, которых разместили в «красных амбарах» на берегу реки Наровы. Начальником лагеря был немецкий пастор, Владыка сумел с ним договориться об оказании военнопленным помощи одеждой и бельем. Владыка совершал в лагере богослужения. Узнав об этом, я попросила его взять меня с собой в качестве певчей, потому что много лет пела в церковном хоре.
В назначенный день пришла в соборную ограду, где около большой двухколесной тележки хлопотали пожилые женщины, укладывая и закрепляя мужское белье, чтобы оно не свалилось. Подъехав к лагерю, тележку сдали на вахту, а Владыка и мы вошли в огромный амбар. Поднялись наверх, где был деревянный пол — настил, на котором в ночную пору вповалку спали военнопленные. Посредине стоял аналой (видимо Владыка был здесь не первый раз), на который он положил крест и Евангелие. Плотной стеной окружили пленных Владыку. Отслужив молебен, он произнес слово, насыщенное любовью к изнемогающей Родине и русскому народу и верой в победу.

Из воспоминаний Евгении Антоновой-Тальберг «Епископ, которого любили»:

Во время оккупации немцы потребовали от Владыки Павла, чтобы он и подчиненная ему Церковь перешли в каноническое подчинение Константинопольского Патриархата. Он категорически отказался сделать это, сославшись на то, что он присягнул на верность Московскому Патриархату. Эстонская Апостольская Православная Церковь находится в каноническом подчинении Московскому Патриархату, и он не станет клятвопреступником. Немцы оставили его в покое. После войны Московский Патриархат поблагодарил его за верность.
Никакие нападки на Владыку Павла, никакая клевета не смогут опорочить его, память о нем светла, и жизнь его ничем не запятнана, самым прекрасным свойством его души была доброта, а доброта не забывается.
Владыка Павел был учителем, а также близким и родным человеком для своей паствы. Многие, в том числе и я, назвали своих сыновей его именем.
В 1946 году его провожало в последний путь на Александро-Невское кладбище очень много людей со всей Эстонии. Светлая память о Владыке живет в душах знавших его людей и теперь, много лет спустя. 

Из воспоминаний Светланы Сергеевны Улитиной «Церковь выстояла»:

Мама моя работала медсестрой в Нарве в той же гимназии, где Владыка Павел был учителем Закона Божьего, и давно знала его.
После бомбежки Таллина 9 марта 1944 года мама пошла посмотреть, здоров ли Владыка. Он жил тогда в доме при Симеоновской церкви. Мы жили в Пяэскюла. Владыка сидел в комнате с выбитыми стеклами и дырой в крыше от осколка. Мама предложила ему временно переехать к нам. Так он и остался в нашей семье до последних своих дней. Жил он в маленькой комнате, отделенной от входной двери платяным шкафом. В этом уголке помещалась простая кровать, маленький письменный стол и книжная полка. Большую часть жизни Владыка прожил один, т.к. рано овдовел, а теперь он стал членом нашей семьи. Владыку отличали удивительная скромность, доброта, любовь к людям, особенно он любил детей. Он всегда очень близко принимал к сердцу все, что было связано с возглавляемой им Церковью, ведь период его архипастырства приходился на очень тяжелое время, когда Церковь надо было сохранить, надо было дать возможность ей жить и действовать. Велика его заслуга в том, что Церковь наша выстояла в этот тяжелый для нее период.
Владыка Павел в 1945 году во главе делегации от Эстонии поехал в Москву на выборы Патриарха Алексия I. Его сопровождал один из иподьяконов. В настоящее время это Его Высокопреосвященство, Высокопреосвященнейший Корнилий, Архиепископ Таллинский и всея Эстонии. В Москве Владыка перенес инфаркт, пролежал долго в больнице и вернулся в Таллин позднее. За Владыкой нужен был уход, постоянно требовалась медсестра. Наша крутая полувинтовая лестница на второй этаж была неподходящей, и Владыка переехал жить на Пикк, где располагалось епархиальное управление, и мы переехали вместе с ним. Жили там в маленькой комнате, а спальня Архиепископа помещалась в небольшой, полутемной комнате. Там он прожил до своих последних дней. Я хорошо помню ту ночь, когда стало плохо Владыке. Я сидела около него, пока мама готовила шприц. Владыка попросил пить, посмотрел на меня особым, светлым и спокойным взглядом, но я не успела даже встать, чтобы принести воды, а мама не успела сделать укол. Владыка скончался, как будто заснул, спокойно и тихо. Проводить в последний путь Архиепископа Павла собралось большое количество духовенства и верующих. Огромная траурная процессия пешком 6 февраля 1946 года направилась от Александро-Невского собора до Александро-Невского кладбища. Православные люди провожали своего архипастыря, которого любили и уважали. 

Из воспоминаний Алексея Павловича Николаева:

В новогоднюю ночь 1944 года — молебен в нарвском Спасо-Преображенском соборе. Владыка Павел обратился со словом к собравшимся. «Представьте себе, что к нам придёт на землю небожитель и спросит нас, что мы здесь на земле делаем? Ничего другого мы ему не ответим — мы забыли Бога!»
Моя бабушка, присутствовавшая на этом молебне (меня поздно в храм не взяли), часто вспоминала эти слова Владыки.
Сплотив вокруг себя рассеянное по всей Эстонии духовенство и паству, помог словом и делом в военных тяготах православным. Сам Владыка, батюшки наши посещали и служили в лагерях военнопленных и беженцев. Туда привозились продукты и одежда, отстаивались права находящихся в лагерях перед начальством, им помогали выйти из лагерей, устраивали на жилье и на работу. В Нарвский кафедральный собор в воскресенье со всех храмов к концу службы собирались православные, чтобы услышать из уст своего архипастыря слова, помогающие перенести тяготы военного лихолетья.