Эстонская Православная Церковь
Московского Патриархата

Архиепископ Иоанн, в миру Георгий Михайлович Алексеев, родился 20 января 1892 года в Гатчине в семье служащего Гатчинского дворца Михаила Афанасьевича Алексеева. Отец будущего архипастыря в 1891 году вышел в отставку в звании матроса Гвардейского экипажа Российского флота, а мать Любовь Николаевна все свое время посвящала воспитанию пятерых детей.

Начальное образование Георгий получил в городском училище, а среднее – в Гатчинском реальном училище имени Императора Александра III, которое успешно окончил в 1910 году и поступил в Петербургский Технологический институт. Как отмечал в своей автобиографии владыка Иоанн: «По условиям того времени мой отец, получавший весьма скромное жалование, не мог дать своим детям образование выше начального. По этой причине мне с 15 лет пришлось зарабатывать частными уроками не только мне на продолжение образования, но и на помощь отцу в содержание семьи». В семье Алексеевых было пятеро детей: Георгий, Павел, Василий, Борис и Клавдия.

Во время учебы у молодого человека постепенно крепло желание оставить институт, получить духовное образование и стать священником. Георгий Михайлович начинает самостоятельно изучать предметы богословско-философского характера. «Меня пугали трудности перехода из светской школы в школу духовную с ее строгими требованиями по предметам богословского характера», – писал в 1948 году в своей автобиографии протоиерей Георгий Алексеев. Любовь к храму Божию заставила Георгия Михайловича в 1914 году оставить институт и, сдав экзамены за семинарский курс экстерном, поступить на I курс Петроградской Духовной Академии, которая он успешно закончил весной 1918 года со степенью кандидата богословия и правом соискания степени магистра без дополнительных испытаний.

11 ноября 1918 года в Гатчинском Павловском соборе Георгий Михайлович обвенчался с Лидией Николаевной, дочерью свободного художника и пианиста Николая Платоновича Померанцева. Молодожены поселились в квартире родителей Лидии Николаевны на Александровской улице, недалеко от Гатчинского собора. Разруха, голод, а главное военные действия заставили Георгия Михайловича и его молодую супругу переехать из Гатчины в Ямбург, как они думали ненадолго, с собой взяли только самые необходимые вещи. Но вернуться домой не удалось, пришлось отступать с войсками Северо-Западной армии генерала Юденича. К концу ноября 1919 года молодая семья оказалась в Нарве, где в декабре у них родилась дочь Любовь.

События сложились таким образом, что Алексеевы были вынуждены остаться в Эстонии. Оказавшись без средств и крова, Георгий Михайлович начинает давать в Нарве частные уроки по различным предметам – образование позволяло ему это делать – и изучать эстонский язык. Положение Северо-Западной армии и беженцев было катастрофическим, потоки раненых и больных захлестнули Нарву, станция и прилегающие пути были забиты эшелонами, всеобщая неразбериха и отсутствие элементарного порядка усиливали хаос. Недостаток медицинского персонала и медикаментов осложнились эпидемией тифа. Выезд из Нарвы был закрыт, но в середине января 1920 года Алексеевым удается выбраться и переехать в Таллин.

Из-за нехватки средств было решено поселиться в пригороде столицы в Нымме, где цены на квартиры были гораздо ниже, но главное – здесь уже проживали многие русские эмигранты. Сразу место приходского священника получить не удалось, и Георгий Михайлович занялся преподавательской деятельностью. Педагогическая работа продолжалась до 1944 года в различных учебных заведениях Таллина: в русских гимназиях, в Педагогикуме, в Мужской торговой школе и Коммерческой гимназии, где он преподавал русский язык, логику, психологию и Закон Божий. Неоднократно приходилось работать в качестве лектора на курсах по повышению квалификации русских и эстонских учителей. В конце 1930-х годов Георгий Алексеев и Леонид Махони издают учебник русского языка для эстонских школ «Живая речь», одно из лучших учебных пособий изданых перед Второй мировой войной.

Вместе с тем, Георгий Михайлович принимает активное участие в церковной жизни. В 1920-1921 годах он состоит сверхштатным псаломщиком Таллинского Александро-Невского собора. В 1922 году вместе с доктором Александром Труза, Николаем Соколовым, Георгием Бобровским, Василием Крупеней и другими принимает участие в работе инициативной группы по строительству православного храма в Нымме. Приход во имя Иоанна Крестителя был открыт решением Синода Эстонской Православной Церкви 20 июля 1922 года. Проект церкви выполнил архитектор Александр Владовский, за основу строительных работ был принят упрощенный строительный проект инженера Голубкова, который по сравнению с оригиналом Владовского предусматривал уменьшение расходов на 30 тысяч марок. Храм сооружался на пожертвования от частных лиц, проведения благотворительных вечеров и лотерей. Предполагалось, что это будет временный деревянный храм, а впоследствии удастся построить новый каменный. Но воплотить этот проект в жизнь не удалось. Церковь в Нымме стоит уже без малого 100 лет. Несмотря на все трудности строительства храм был освящен митрополитом Таллинским и всея Эстонии Александром (Паулусом) 21 октября 1923 года. С момента открытия прихода и до 1928 года Георгий Алексеев был регентом-псаломщиком, а в 1928-1930 годах председателем Приходского совета.

28 марта 1931 года митрополит Таллиннский и всея Эстонии Александр (Паулус) рукоположил Георгия Михайловича во пресвитера. Свою пастырскую деятельность отец Георгий начал в Таллинском Александро-Невском кафедральном соборе. В 1936 году под давлением властей русский приход собора был переведен в храм свв. Симеона и Анны. 16 декабря 1937 года отец Георгий был возведен в сан протоиерея и назначен членом Нарвского Епархиального Совета.

В тяжелые годы Второй мировой войны отец Георгий, как и многие жители Таллина, старался приходить на помощь людям, оказавшимся в трудных условиях. Русское население стремилось помочь попавшим в беду, кто чем мог: продуктами, вещами, деньгами. Иногда те, кто жил по маршруту движения русских военнопленных, даже готовили горячую пищу. Люди помогали страждущим и не задумывались о нарушении тех или иных распоряжений, о возможном наказании. 18 января 1943 года, в канун праздника Крещения Господня, трое русских военнопленных Крупников, Попов и Синельников из лагеря Ревель-Юг работали на складах в морском порту недалеко от церкви свв. Симеона и Анны, которая и поныне располагается на улице Ахтри. Зная, что на следующий день большой праздник, они решили зайти в храм. В церкви они обратились к священнику Михаилу Ридигеру и выразили желание исповедоваться и причаститься. Отец Михаил, по поручению настоятеля храма протоиерея Иоанна Богоявленского, отвел военнопленных на исповедь к протоиерею Георгию Алексееву как более опытному священнику. Прихожане храма за это время собрали, кто что мог, и передали немного рыбы, хлеба, сухарей и денег для пленных.

30 марта 1943 года немецкими оккупационными властями были арестованы протоиереи Иоанн Богоявленский и Георгий Алексеев, а также Валентина Русанова, София Серко, Александра Часкина, Александра Рогозкина, Лидия Тоомсалу, Пелагея Прохорова, Евдокия Егорова, Зинаида и Татьяна Соловьевы. Все они были обвинены в том, что 18 и 19 января 1943 года в Ревеле (Таллине) умышленно нарушали правила общения с военнопленными, утвержденными 11 марта 1940 года. Арестованные содержались в Ревельском рабоче-исправительном лагере. 14 апреля прокуратура предъявила им обвинение. Судебное заседание состоялось 19 июня 1943 года утром на втором этаже Вышгородского замка.

Во время допросов и священники, и миряне отмечали, что они помогали людям и не обращали внимания, кто перед ними: пленные или нуждающиеся. Так, отец Георгий Алексеев на вопрос судьи заметил: «Во время богослужения о. Иоанн просил меня принять исповедь военнопленных, что я и сделал. В этот момент я и не задумывался, насколько это законно или нет. Мы так воспитаны, и мой долг священника всегда принимать исповедь и причащать желающих. Теперь мы живем в такое исключительное время, когда наши священнические обязанности разошлись с гражданским законом. Как священник я должен был это сделать».

На вопрос председателя суда обвиняемым «Знаете ли вы, что помогать и общаться с военнопленными запрещено?» все отвечали – да, но помогали: сила христианского сострадания была сильнее, чем страх наказания. В своем последнем слове на судебном заседании протоиерей Иоанн Богоявленский заявил: «В России большевизм… И вот к нам пришли коммунисты. Для нас это было великой радостью. Я видел, как многие плакали … и я спросил их, почему они плакали, вспомнили они своих родных, арестованных – нет, они были рады, что люди пришли к Богу. В Евангелии сказано, что возвращение заблудшего сына было для отца великой радостью, и отец сказал: будем есть, пить и веселиться. Мы в церкви не могли есть, но радость была великая. Я думаю, что я исполнил свой долг священника, а в остальном я полагаюсь на справедливость германского суда».

В своем приговоре суд отметил, что неизвестно, по каким причинам пленные пришли в церковь. Прихожане оказали им помощь, несмотря на то, что знали, что имеют дело с пленными. Но они оказали эту поддержку из милосердия по своим религиозным чувствам. С учетом всех обстоятельств Лидия Тоомсалу как организатор сбора помощи пленным была приговорена к четырем месяцам тюремного заключения. К двум месяцам заключения была приговорена Зинаида Соловьева, остальные прихожане были приговорены к денежным штрафам. Протоиереи Иоанн Богоявленский и Георгий Алексеев были оправданы судом.

Во время войны, по благословению архиепископа Нарвского Павла (Дмитровского), Церковное Управление направляло для духовного окормления в лагеря беженцев и перемещенных лиц таллинских священников и церковнослужителей. Во временных помещениях священники Михаил Ридигер, Ростислав Лозинский, Петр Рахманин, Георгий Алексеев и другие совершали Литургии и молебны, крестили взрослых и детей. Со священниками в качестве псаломщика часто приезжал ныне покойный митрополит Таллинский и всея Эстонии Корнилий. Для нуждающихся, а их было большинство, привозили одежду и продукты. По призыву протоиерея Георгия Алексеева жители города Таллина взяли в свои семьи около 200 детей-сирот. Так, в семье самого отца Георгия к двум дочерям добавился сын Петр.

После окончания войны протоиерей Георгий Алексеев был вынужден оставить преподавательскую деятельность, в Советском Союзе священник не мог быть учителем в школе. Он был назначен настоятелем Никольской церкви на улице Вене в Таллине, а позднее Указом митрополита Ленинградского Григория (Чукова), управляющего Эстонской епархией, настоятелем Александро-Невского кафедрального собора и городским благочинным.

В 1952 году отец Георгий овдовел, после продолжительной болезни скончалась горячо любимая супруга Лидия Николаевна.

В 1955 году протоиерей Георгий Алексеев был призван священноначалием к архиерейскому служению. Епископ Таллинский и Эстонский Роман (Танг) был назначен епископом Лужским, в помощь часто болевшему митрополиту Ленинградскому и Ладожскому Елевферию (Воронцову). 17 декабря в Сергиевском трапезном храме Троице-Сергиевой Лавры наместником архимандритом Пименом (Извековым) отец Георгий был пострижен в монашество с именем Иоанн, в честь особо чтимого им Иоанна Крестителя. Решением Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия (Симанский) и Священного Синода от 20 декабря 1955 года отец Георгий, по пострижении в монашество и возведении в сан архимандрита, был назначен епископом Таллинским и Эстонским. 25 декабря в Богоявленском патриаршем соборе Москвы состоялась епископская хиротония архимандрита Иоанна, которую совершили Святейший Патриарх Алексий (Симанский), митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич), архиепископ Алеутский и Северо-Американский Борис (Вик) и епископ Лужский Роман (Танг).

Владыка Иоанн четверть века совершал пастырское служение в Таллине, был в течении многих лет председателем Епархиального Совета Эстонской епархии, знал жизнь, нужды и проблемы духовенства, был лично знаком с каждым клириком епархии. С большой ревностью епископ Иоанн принял от своих предшественников архипастырское попечение о Православии в Эстонии. Еще священником он уделял исключительное внимание богослужению, совершая его с особой истовостью, подавая пример усердной молитвы и сослужившим с ним священнослужителям, и всем присутствующим в храме. Восприняв благодать архиерейства, владыка продолжил традицию торжественного совершения богослужений в Александро-Невском кафедральном соборе.

Обладая даром проповедника, владыка стремился при каждом богослужении обращаться к молящимся, поучая их основам веры и благочестия, раскрывая великое духовное богатство Святого Православия. Епископ Иоанн совершал много поездок по епархии, служил не только в городах Тарту, Нарва, Йыхви, Пюхтицком Успенском женском монастыре, но и в маленьких приходах – Лелле, Сууре-Яани, Васкнарве, Марьямаа. Бывал на островах Сааремаа и Хийумаа, при этом совершал богослужения и проповедовал на эстонском языке, где это было необходимо.

Как вспоминал известный деятель культуры Эстонии Ю.Д. Шумаков, в 1930-е годы одна русская красавица из Таллина вышла замуж за французского дипломата. Вначале эту чету венчали в католическом костеле на улице Вене, а затем в Александро-Невском соборе по православному обряду. Протоиерей Георгий Алексеев, к удивлению многих, произнес проповедь на французском языке, а он еще прекрасно владел эстонским и немецким.

После кончины в 1958 году архиепископа Филарета (Лебедева), епископ Иоанн был назначен управляющим Рижской епархией. Он неоднократно с большим удовольствием приезжал в Ригу, которая ему очень нравилась, отдыхал в Дубултах, совершал богослужения на многих приходах епархии.

Время архиерейского служения владыки Иоанна в Эстонии пришлось на начало хрущевских гонений на Православную Церковь. Важнейшим звеном начала атаки на религию было секретное постановление ЦК КПСС от 4 октября 1958 года «О недостатках научно-атеистической пропаганды». В соответствии с указаниями были приняты первые антицерковные постановления: «О монастырях в СССР» и «О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей». В мае 1959 года епископ Таллинский и Эстонский Иоанн получил предписание от советских властей закрыть подворье Пюхтицкого монастыря в Таллине под предлогом необходимости проложить улицу Гонсиори. В ноябре были прекращены богослужения, а в январе 1960 года прекрасный храм по распоряжению Таллинского горисполкома был снесен – так готовились отмечать XX годовщину Эстонской ССР. Угроза закрытия нависла и над Пюхтицким Успенским женским монастырем. Он едва не стал «домом отдыха для работников сланцевого бассейна». Была отобрана гостиница у входа в обитель, где открыли медицинский пункт, а впоследствии разместили больницу. В министерстве здравоохранения монастырь уже числился как дом отдыха, даже было просчитано и спланировано, в каком квартале он откроется, комиссии осматривали кухню, трапезную, кельи монастыря, определяя, сколько сразу принимать и кормить людей, где их размещать и так далее.

Для выполнения задуманного потребовалась замена правящего архиерея, так как владыка Иоанн решительно противостоял как сносу подворья, так и каждому новому отторжению от монастыря принадлежавших ему строений. Он несколько раз ездил в Москву, и было ясно, что закрыть монастырь без шума не получится. А власти в то время не хотели огласки подобных действий, поскольку хотели выглядеть прилично в глазах мировой общественности и утверждали, что в Советском Союзе свобода веры. Уничтожать Церковь старались по возможности «деликатно», чтобы духовенство не могло говорить о гонениях. Закрытие храмов готовили заранее.

В своей речи при наречении во епископа Таллинского и Эстонского, словно предвидя те трудности, с которыми ему предстоит столкнуться, владыка Иоанн сказал: «Устрашает меня, недостойного во иереях, возводимого ныне на степень архиерейства, мысль о том, что жизнь пастыря, а наипаче архипастыря испытывается тысячами глаз и языков». И вот, во исполнение этих слов, на владыку была написана жалоба, под которой, к сожалению, подписались и многие представители духовенства Таллинской епархии. Трудно, да и нужно ли, теперь разбирать справедливость этой кляузы. Власти были заинтересованы в закрытии монастыря и Александро-Невского кафедрального собора, и их не интересовала справедливость. По подсказке властей такие жалобы составлялись, чтобы удалить неугодных священников и архиереев. Руководство Совета по делам Русской Православной Церкви начало требовать от Святейшего Патриарха Алексия (Симанского) удалить несговорчивого епископа и назначить нового, с которым будет легче справиться, пока он не освоился на новом месте.

Развязка наступила в 1961 году. Под давлением властей известный и любимый паствой епископ Иоанн постановлением Святейшего Патриарха и Священного Синода Русской Православной Церкви за № 17 от 14 августа был освобожден от управления Таллинской и Рижской епархиями и в сане архиепископа переведен на Горьковскую (ныне Нижегородскую) кафедру. 3 сентября владыка принял участие в хиротонии своего преемника по Таллинской кафедре епископа Алексия (Ридигера), который несмотря на все расчеты и усилия уполномоченного Яана Кантера сумел спасти от закрытия как Александро-Невский кафедральный собор в Таллине, так и Пюхтицкий Успенский женский монастырь.

По инициативе лидера СССР Хрущева и возглавляемого им партийного аппарата была развязана новая масштабная атеистическая пропагандистская кампания. Начало ее проведения связано с постановлением ЦК КПСС от 13 января 1960 года «О мерах по ликвидации нарушений духовенством Советского законодательства о культах». Годом позже 16 января 1961 года Совет Министров СССР принял специальное постановление «Об усилении контроля за деятельностью церкви». Оно отменило все законодательные акты, принятые в годы войны и первое послевоенное десятилетие. В стране готовилось массовое насильственное закрытие монастырей, духовных учебных заведений и храмов. После выступления Святейшего Патриарха Алексия 16 февраля 1960 года на конференции советской общественности за разоружение, где он произнес слова о гонениях: «Церковь Христова, полагающая своей целью благо людей, от людей же испытывает нападки и порицания», был отправлен в отставку Председатель Совета по делам Русской Православной Церкви Г.Г. Карпов и на смену ему был назначен партийный функционер В.А. Куроедов.

Неслучайно именно в этот период в Горьковской области произошла смена уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви: А.М. Богданов, проработавший на этом посту более пятнадцати лет и «слишком благодушно» настроенный по отношению к местному духовенству, был заменен на чиновника новой формации – С.И. Массалкова, непримиримого гонителя Церкви, не за страх, а за совесть проводившего в жизнь антицерковную политику партии. В первых же письменных инструкциях из Москвы новому уполномоченному было указано: «Надо продумать мероприятия, ослабляющие активность церковников».

И «мероприятия», продуманные партийными идеологами, немедленно осуществлялись на местах. Государство наносило сокрушительные удары по Церкви по всем направлениям, в том числе по ее экономике. Были приняты «драконовские» постановления о начислении налогов на доходы епархиальных предприятий и монастырей, об отчислении огромных денежных сумм в добровольно-принудительном порядке. Другим деянием государства против Церкви в экономической области было дополнительное обложение подоходным налогом духовенства.

Введен был и жесткий контроль за расходованием финансовых средств приходами. Это означало, что на строительство, реставрацию и даже самый мелкий ремонт храма община обязана была испрашивать разрешение исполкома, который зорко следил, чтобы в проведении ремонта церковных зданий «не допускались ненужные излишества» (излишества — конечно, на взгляд исполнительной власти). Город Горький как военно-промышленный центр был закрытым для въезда иностранных делегаций, и если в других областных городах архиереям удавалось добиться разрешения на капитальный ремонт храмов, которые могли быть показаны как достопримечательность зарубежным гостям, то для горьковского архиерея такой аргумент был невозможен.

Однако и этого властям было мало. В 1960-е годы началось насильственное закрытие действующих православных храмов по всей стране. Опасаясь открытого массового сопротивления со стороны верующих, государство поставило перед органами на местах задачу «провести разъяснительную работу» среди населения, усилить научно-атеистическую пропаганду, ослабить деятельность и влияние церковных общин. Перед уполномоченными была поставлена, в сущности, непосильная задача: уничтожать Церковь «деликатно», чтобы духовенство не имело повода «распространять вздорные слухи о якобы гонении на Церковь». На деле же были использованы привычные меры борьбы с верующими: насилие, ложь, клевета, угрозы, психологическое давление.

В Горьковской епархии ни один из приходов нельзя было даже с натяжкой отнести к так называемым «затухающим». Поэтому до 1963 года ни один храм в епархии властям не удалось закрыть, хотя, судя по документам архива уполномоченного, планов было предостаточно. Правящий архиерей – архиепископ Иоанн, назначенный на кафедру в разгар гонений, – оказал большое сопротивление в отношении этих зловещих планов, проводя свою мудрую и тонкую политику. Вот как борьбу за храмы с владыкой Иоанном описывает сам уполномоченный: «Стараясь укрепить епархию, архиепископ прежде всего решил во что бы то ни стало укомплектовать священниками слабые затухающие церкви. Таких церквей, где нет служителей культа, в области четыре». Дело в том, что механизм закрытия храмов был придуман следующий. Сначала под разными предлогами уполномоченный не давал регистрации священникам на приход, намеченный для закрытия. В итоге службы в церкви прекращались, иногда на срок до полутора лет, а затем, без лишнего шума, снимали с регистрации и общину, будто бы распавшуюся. Этой-то действовавшей отлаженно в других епархиях системе и пытался противостоять архиепископ Иоанн.

«В течение трех месяцев, – продолжает уполномоченный, – архиепископ шесть раз ставил вопрос об укомплектовании церквей священниками. Вначале он предложил укомплектовать их священниками, находящимися за штатом. Затем архиепископ настойчиво стал рекомендовать на вакантные места служителей культа из других епархий… После неудачной попытки использовать духовенство из других епархий он поставил вопрос о посвящении в сан священников диаконов Архангельской и Румянцевской церквей. Но это предложение тоже было отклонено по причине явной малограмотности кандидатов в священники. Наконец, архиепископ стал вызывать к себе священников, ушедших с работы по личному желанию (ввиду старости) и упрашивать их вернуться на службу».

Так владыка Иоанн всеми силами спасал приходы епархии от закрытия. Его усилия не были напрасны. Народ, видя нависшую над храмами угрозу, стоял стеной и противился всем начинаниям уполномоченного и советских органов ослаблять приход и тем самым исподволь готовить его к закрытию. В 1963 году уполномоченный с досадой писал своему начальству: «Активность архиепископа в истекшем году была направлена главным образом на укомплектование духовенством 15-ти фактически не действующих церквей. В этих целях он буквально осаждал уполномоченного Совета, посещая его 2-3 раза в месяц, с этой же целью он дважды в течение года выезжал в Московскую Патриархию. Благодаря такой активности, ему удалось в 1963 году укомплектовать священниками 5 церквей: за счет двух священников, присланных Патриархией, и трех, взятых из заштата».

Лишь 2 ноября 1963 года решением облисполкома, утвержденным Советом, была закрыта первая в епархии церковь, в селе Егорьевском Лысковского района. Уполномоченный предложил Совету список «слабых, затухающих церквей, в отношении которых можно поставить задачу перед местными партийными и советскими организациями о проведении работы по закрытию их в ближайшие один-два года». В этом списке значилось 12 храмов, но, к чести горьковской паствы, возглавляемой Преосвященным Иоанном, 8 из этих 12 церквей удалось сохранить.

Таким образом, за период хрущевских гонений (и соответственно время, когда епархию возглавлял архиепископ Иоанн) в Горьковской области было закрыто всего 4 храма из 50. Правящий архиерей предпринял максимум усилий, чтобы приходы, вопреки стараниям уполномоченного и местных властей, не остались без священника, что послужило бы поводом к их закрытию. Милостью Божией Горьковская епархия в этот сложный период обошлась малыми потерями, хотя все советские годы в ней был острый недостаток храмов, а по числу ходатайств об открытии церквей епархия занимала одно из первых мест в стране.

За годы управления епархией Преосвященным Иоанном укрепилась и проповедническая деятельность местного духовенства, что было также небезопасно и вело к преследованиям со стороны действующей власти. О каждом шаге владыки на поприще служения и проповеди подробно докладывалось уполномоченным в Совет: «Более активно, систематически и целенаправленнее выступает с проповедями духовенство городских церквей. В городе Горьком в кафедральном соборе часто с проповедями выступает архиепископ Иоанн. Формально он не руководит проповеднической деятельностью, но личным примером он, несомненно, побуждает духовенство к проповедничеству. Лейтмотивом всех выступлений архиепископа является призыв к верующим – «молиться и верить». Он часто говорит: «Нет безнадежной молитвы и слез. Тучи рассеются, и вновь над землей засияет солнце. Блаженны верующие». Он говорит: «Мир надо разделить на мир внутренний и мир внешний. Все мы должны стремиться прежде всего к установлению внутреннего мира – мира в себе, мира в семье и мира с Господом Богом. Наряду с этим мы должны молиться за установление внешнего мира, мира между народами и странами…»

Владыка Иоанн ревностно совершал богослужения. Каждое воскресенье и во все церковные праздники он неопустительно совершал богослужения в соборной церкви, а также часто посещал приходы епархии. Службы владыки отличались особым воодушевлением, благодаря чему возгревался дух молитвы и у священнослужителей, и у всех присутствовавших в храме. Богослужения практически всегда сопровождались проникновенными и назидательными проповедями. Помимо природного ораторского дарования, владыка Иоанн совмещал в себе многие добрые душевные качества. Будучи настойчивым и твердым в деле защиты интересов верующих перед властями, он был тактичным, благородным и великодушным архипастырем, снискав к себе любовь и уважение вверенной ему паствы.

11 мая 1963 года Указом Патриарха Алексия (Симанского) в ознаменование 50-летия служения Его Святейшества в епископском сане и «в память нашего совместного церковного служения» архиепископ Горьковский и Арзамаский Иоанн был награжден правом ношения креста на клобуке.

Перевод в Горький из Таллина, где владыка провел почти всю свою жизнь, тяжело отразился на архипастыре, и недолго судил Господь руководить паствой. Летом 1963 года архиепископ Иоанн принимал участие в отпевании архиепископа Виленского и Литовского Романа (Танга) в Вильнюсе, с которым был знаком по совместной службе в Эстонской епархии, и после этого последний раз приехал в Таллин. Владыка много гулял по городу, посещал храмы и своих многочисленных знакомых. Казалось, болезнь и немощи отступили, но по возвращении в Горький здоровье архиепископа Иоанна резко пошатнулось, и болезнь заставила в 1965 году, к большому прискорбию верующих, уйти на покой.

Архиепископ Иоанн скончался 16 июля 1966 года в Горьком. Чин отпевания совершил епископ Ивановский и Кинешемский Поликарп (Приймак) в Троицкой кафедральной соборной церкви. После отпевания гроб с телом почившего архиепископа при траурном перезвоне колоколов и пении ирмосов «Помощник и покровитель» был обнесен вокруг храма. Согласно завещанию усопшего архипастыря его прах был перевезен в Таллин и предан земле на Александро-Невском кладбище рядом с супругой.