Положение ЭПЦ МП в кризисной ситуации между Церковью и государством
В частности мы хотели бы уточнить статус нашей Церкви в Эстонии и отношения с Московским Патриархатом.
1. Наша Церковь. Мы – Эстонская Православная Церковь Московского Патриархата (сокращённо ЭПЦМП). Грамматика эстонского языка заставляет нас произносить слова таким образом, что сначала мы слышим-видим МП, а затем ЭПЦ. Реальная картина такова, что наша Церковь – это Православная Церковь, действующая в Эстонии исторически. И она как исторически, так и канонически связана с Русской Православной Церковью. Членами Церкви являются жители Эстонии. Среди них есть люди разных национальностей: эстонцы, русские, украинцы, белорусы и другие. Каждый из которых, исходя из нашей Конституции, имеет право на свободу вероисповедания, совести и мысли.
2. Очень часто всё, что происходит в Москве, автоматически переносится и на наши реалии. Говорят, что мы находимся в прямом подчинении Патриарха и Русской Православной Церкви. В настоящее время очень остро предпринимаются попытки сделать нас непосредственно ответственными, например, за слова Патриарха. Это не соответствует действительности и является недоразумением. ЭПЦМП не может нести и не несёт ответственности за слова Патриарха.
3. Канонические и административные связи. Так что же можно сказать об административном подчинении? Если кто-то думает, что из Москвы даётся прямой приказ, указ и т. д. В такой форме подчинения нет. Есть каноническая связь. Эстонская Церковь получила в 1920 году от Патриарха Русской Православной Церкви Тихона самостоятельность в церковно-административных, экономических, образовательных и церковно-общественных делах. Т.е Церковь действует здесь в соответствии с местными условиями. Здесь мы говорим о поддержании канонических связей между структурами разных уровней. Патриархи меняются, но канонические связи остаются. Люди в Церкви могут ошибаться. Но при каждой человеческой ошибке менять свою церковную принадлежность невозможно.
4. Почему мы не можем разорвать канонические связи? Мы не можем в одностороннем порядке разорвать такие канонические связи, потому что мы находимся в автономном статусе. Это не в наших силах, и это будет в глубоком противоречии с нашей совестью. Это в первую очередь. Во-вторых, РПЦ не приняла на церковном уровне ничего такого, что заставляло бы нас разорвать с ней каноническую связь. Относительно ВРНС – это не церковная структура, и тем более принятый там документ не может служить основанием для разрыва каких-либо церковных связей.
5. Патриарх и Церковь. У нас есть каноническая связь со всей Церковью и с Патриархом как с Предстоятелем. Канонические связи также означают взаимную молитву друг за друга. Когда мы говорим о молитве за Патриарха или также за государственную власть, мы понимаем это как просьбу, с которой мы обращаемся к Богу, чтобы Господь направил как церковных, так и светских правителей к познанию истины и поступкам в соответствии с ней. Молитва не понимается как одобрение действий человека.
6. Присоединение ЭПЦ МП к ЭАПЦ. Есть несколько причин, которые сегодня делают объединение Церквей маловероятным. Исторически эти Церкви, конечно, выросли из Русской Церкви и из автономии, предоставленной Патриархом Тихоном, но более позднее время внесло много корректив. В 1993 году произошёл раскол в Православной Церкви и начался поиск разных способов его решения. Соглашение было окончательно достигнуто на встрече в Цюрихе в 1996 году, на которой присутствовали представители Московского Патриархата и Константинопольского Патриархата. Ключевыми словами этого соглашения были «мир» и «равные права». Равные права как в церковном, так и в юридическом смысле. Приходам было предоставлено право сделать свой выбор, и обе церковные структуры должны были работать вместе, чтобы приходы получили эти права, в том числе признание исторической преемственности в обоих случаях с вытекающими отсюда правами. К сожалению, ничего подобного не произошло. Такое недоверие сохраняется по сей день, и люди оставались в нашей Церкви даже в то время, когда она не имела статуса юридического лица. Если сейчас начать решать эту ситуацию с позиции силы, то здесь мы видим очень серьёзное посягательство на свободу вероисповедания, совести и убеждений, а это означает нарушение конституционных прав очень значительной части жителей Эстонии.
7. Обвинения в создании угроз безопасности. Неделю назад мы опубликовали послание Синода, в котором признали несогласие с заявлениями и идеями, изложенными в документе Русского Народного Собора. Мы подчеркнули, что члены наших приходов чувствуют себя частью местного общества, и нам непонятно, почему нас постоянно пытаются вытеснить из этого пространства. Мы не можем говорить на уровне мыслей каждого человека, но мы можем утверждать, что руководство Церкви и священнослужители не призывают к какому-либо противостоянию.
Однако мы сталкиваемся с прямо противоположным. Прежде всего посредством СМИ, но и при общении с представителями государственной власти. Выступая против конкретной Церкви, государство выступает против определённой части своих жителей и граждан, против их религиозной свободы. Оправдано ли разжигание ненависти против нас? Мы не чувствуем, что дали повод для этого. Разве именно это не увеличивает риск безопасности?